1
В разное время 50-60-х годов прошлого века в Спасо-Преображенский Собор на Пасху приводили детей служивших в нем священников: отца Сергия Румянцева, отца Михаила Гундяева, отца Иакова Ильича, отца Петра Никитина, отца Евгения Вендеровского, отца Михаила Нероды, отца Николая Ишунина, отца Михаила Сечейко; протодиаконов Иоанна Кунаева, Виктора Комарова и диакона Алексея Подобаева.
Некоторые из служащих священников пришли служить в Собор после фронта:
— иеромонах Лев (Поляков) (майор медицинской службы),
— иерей Владимир Никитин (офицер),
— иерей Николай Фомичев (в блокаду восстанавливал железную дорогу),
— диакон, затем иерей Петр Никитин (офицер-фронтовик),
— иерей Василий Молчанов (офицер-фронтовик);
другие – после «отбытия» в разное время сталинских лагерей:
— протоиерей Николай Викторский,
— протоиерей Василий (фамилия забыта),
— протоиерей Михаил Гундяев.
В составе причта в те времена в иерейском сане служили будущие архиереи Русской Православной Церкви:
— в первую очередь, это иеромонах Владимир (Котляров) – нынешний управляющий Санкт-Петербургской епархией Митрополит Владимир,
— Митрополит Рижский и Латвийский Леонид Поляков (1911 – 1990),
— Митрополит Серафим Никитин, бывший Крутицкий и Коломенский (1905 – 1979),
— Архиепископ Феодосий Погорский (1909 – 1975),
— Архиепископ Никон Фомичев (1910 – 1995),
— Епископ Иоанн Иванов (1912 – 1966).
В Пасхальную ночь на подступах к Собору стояли кордоны из милиции и советской общественности. Были и хулиганы, которые поносили верующих, идущих в храм. А народу шло множество. Всех детей и матушек по пропускам проводили в храм через вход со стороны алтаря. Для этого через центральный алтарь вывешивали длинную, как в театре, завесу: мальчиков оставляли в алтаре, девочек с матушками провожали на клирос. Обстановка была необыкновенно торжественная, все переговаривались шепотом. В храме благочестивые миряне читали «Деяния святых апостолов». Центральный алтарь был переполнен именитыми прихожанами: старыми профессорами, артистами, учеными – людьми сильной и испытанной горем веры. И вот завеса в алтаре убиралась, у Плащаницы в центре храма начиналось чтение священниками канона «Волною морскою…» По окончании чтения распахивались Царские Врата, и все священство выходило в центр храма, поднимало над собой Плащаницу и уносило ее в алтарь на Престол. Во всем храме сразу же наступала полнейшая тишина и темнота – горели только свечи и лампады. Это были самые трепетные минуты перед Крестным ходом. Все лица, освещенные свечами, становились сосредоточенными и вдохновенными. И вдруг, тихо-тихо, духовенство многогласным хором начинало запевать:
«Воскресение Твое Христе Спасе,
Ангели поют на Небесех,
И нас на земли сподоби,
Чистым сердцем Тебе, славити».
Спасо-Преображенский Собор 1958 г.
Потом второй раз, чуть громче: «Воскресение Твое…» Затем, велегласно, в третий раз: «Воскресение…» Включался весь свет в храме и алтаре, и духовенство выходило из алтаря к выходу из храма. Народ «едиными устами» подхватывал эту дивную стихиру и шел за священниками вокруг Собора.
Но не менее возвышенные чувства испытывали все, когда Крестный ход возвращался к закрытым центральным дверям Собора. Опять наступала тишина – звезды в ночном небе и «море» народа со свечами замирали в напряженном ожидании Пасхального чуда.
И вот старший священник громко возглашал перед дверьми Собора:
«Слава Святей и Единосущней, и Животворящей,
и Нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков!!!»
А весь народ с духовенством и хором подхватывали: «А-а-минь!».
Взрывалось в ночи восторженное троекратное пение Пасхального тропаря:
«Христос Воскресе из мертвых,
Смертию смерть поправ,
И сущим во гробе
Живот даровав!»
Затем духовенство с радостными лицами запевало стихи Пасхи:
«Да Воскреснет Бог, и расточатся врази Его».
Под пение тропаря Пасхи «Христос Воскресе…» распахивались двери Собора. Хоругвеносцы с духовенством и народом входили во временно опустевший Собор и возглашали:
«Христос Воскресе!»
И далее по чину: Пасхальная заутреня, «Огласительное Слово» Иоанна Златоуста, Пасхальная литургия.
Даже когда описываешь это чудо Пасхи, то как будто заново переживаешь те сокровенные мгновения, и невольно кожа начинает покрываться мурашками.
За свои 60 лет Токсовский настоятель не пропустил ни одной Пасхи и каждый раз переживал тот же детский трепет, неземной восторг и радость.
Прошли годы, ушли Соборные отцы-священники в мир иной – в Церковь «Торжествующую», а их дети остались в Церкви «Воинствующей». Кто-то из них также стал священником, кто-то архиереем, а кто-то и Русским Патриархом!..
2
Будущий настоятель в те времена относился к самой младшей группе детей священников, которые находились в Пасхальную ночь в алтаре. Как и прочие неразумные чада, он искал различные поводы, чтобы порезвиться.
А поскольку соборные алтари бывали заполнены до отказа, то любимой «забавой» была следующая. В правом алтарном приделе детишки забирались по лестнице на антресоли, где в шкафах хранились старинные дореволюционные облачения. Потом с трехметровой высоты прыгали вниз на свернутые в рулоны ковры – было очень здорово! И так много-много раз. Звук этих «занятий» доносился до Престола центрального алтаря, у которого молились их отцы. Когда это было возможно, отцы по очереди на несколько секунд прибегали, чтобы вразумить зарвавшихся «парашютистов» (ибо для спуска иногда использовались зонты). Потешно вспоминать, как они хватались за ремни и не могли их вытащить из-за многослойности церковных облачений. Но детишки все же «получали по шее» и на какое-то время переключались на Пасхальное богослужение, а некоторые просто блаженно засыпали по потаенным углам соборных алтарей.
Их пробуждение наступало около четырех часов утра, когда отцы приходили христосоваться. Домой отъезжали после пяти на соборной «Победе» или на такси. Маршрут был из года в год неизменный: по улице Пестеля, мимо храма «Спас на Крови», который стоял всегда в «лесах» (его не ремонтировали, а только меняли сгнивший с годами деревянный материал), затем Поклонная гора, Осиновая роща, Вартемяки, Рапполово и Токсово. В те времена через деревню Мурино шоссейной дороги не было.
3
Что же касается общения с более старшими детьми священников, то будущий настоятель помнит Володю Гундяева, его сестру Лену и старшего брата Николая.
Володя Гундяев был очень красивым и содержательным юношей, старше будущего настоятеля на пять с половиной лет, а между детьми это огромная разница в возрасте. Его образцовое поведение в храме часто приводилось в пример.
Сестра Лена в красивом красном берете всегда находилась с мамой на клиросе, вне алтаря.
Со старшим братом Николаем Гундяевым разница в возрасте составляла вообще двенадцать лет. Отец будущего настоятеля дал ему рекомендацию в духовную семинарию, а через тридцать лет отец Николай дал уже будущему настоятелю рекомендацию в семинарию для сдачи экстерната.